В Балашихе дружат с великим Шаляпиным

 

Литературно-публицистический журнал «Балашиха: Голоса сердец», № 3 (44), 2017. Стр. 78-81.

Администрация городского округа Балашиха, Московской области.

Скачать статью (PDF)

 

В фонды нашей библиотеки имени Тютчева 15 лет назад была приобретена книга "Федор Шаляпин в Японии и Китае". Прежде всего, привлекало название, редкое и необычное. Конечно, Федор Иванович много где выступал, говорят, что он не посещал только Северный и Южный полюса. Он славил Россию по всему миру. Достаточно сказать, какой отклик вызывало его исполнение оперы Модеста Мусоргского "Борис Годунов". Эта российская история привлекала внимание во всем мире. А вот в Японии и Китае он выступал с концертами, которые тоже пользовались огромным успехом. Об этом можно с большим интересом узнать из этой книги.

Кто бы мог подумать, что автор этой книги Николай Горбунов живет в нашей Балашихе. Работал в Москве, за границей, видимо, недосуг было зайти в библиотеку, но вот так сложилось.

А сейчас мы сидим здесь, в нашей библиотеке на Площади Славы и ведем неспешный разговор.

Начали мы с анекдота, который сочинил сам автор: "Однажды японское радио спросили: Может ли журналист, работающий в Финляндии написать книгу о Японии. Японское радио долго думало, потом отвечает: Может, если этот журналист является корреспондентом ТАСС". Николай Горбунов как раз тогда и был корреспондентом ТАСС и работал в Хельсиники, а книгу написал о Японии.

 

- Произошло это совершенно неожиданно, после встречи в Хельсинки с аккомпаниатором Федора Ивановича - известным финским композитором, дирижером и пианистом Жоржем де Годзинским, - говорит в беседе со мной Николай Горбунов. - Эта знаменательная встреча произошла 31 год назад. А все представляется так, как будто наш разговор состоялся только вчера. Но тут есть одна особенность: годы идут, а я все стараюсь понять, что эта встреча была как бы предначертана судьбой, именно мне предстояло рассказать русским людям о совершенно неизвестных страницах зарубежной жизни и творчества великого русского артиста.

Вы, как журналист и коллега, прекрасно поймете мое состояние: Я встречаюсь с Годзинским и говорю: Георгий Францевич, прошло ровно 50 лет после ваших гастролей в 1936 году с Шаляпиным в Японии и Китае (встреча состоялась в 1986 году в столице Финляндии). Вы уже рассказывали об этом многим советским журналистам, много об этом написано, но, быть может, что-то осталось еще сокровенного, что вы могли бы сказать мне, корреспонденту ТАСС.

- Дорогой мой, отвечал Георгий Францевич! Неужели это кому-то надо, кому-то интересно?! Вы первый советский журналист и вообще первый русский человек, который интересуется моей работой с Шаляпиным во время гастролей в Японию и Китай!

Я не мог в это поверить, но это был факт! Я стоял у первоисточника, у открытия, о котором мечтает каждый журналист.

 

В ГУСИНОМ ЛЬГОВСКОМ ЦАРСТВЕ

Однажды писатель Виктор Петрович Астафьев направлялся к своему другу Евгению Ивановичу Носову, чтобы познакомиться с соловьиными курскими краями и подготовить предисловие к собранию сочинений своего друга. И что же произвело на сибиряка наибольшее впечатление при первом приближении к курским краям: гуси, обилие гусиных стад. Об этом же мне и говорит мой коллега, о своем "льговском гусином детстве".

- Родился я в деревне Булгаковка, Льговского района. Я был младшим в семье, впереди меня были братья Владимир, Михаил и Василий. Владимира "опалила" война, долгое время ходил с осколками, которые все время давали о себе знать, в итоге не выдержал солдат таких испытаний. Михаил рано ушел работать на железную дорогу, одно время помогал отцу - Ивану Евтеевичу в кузнице в вагонном депо на станции Льгов 2, потом стал машинистом паровоза, тепловоза, электровоза. Василий пошел по линии "сельское хозяйство", был в Курской области агрономом, председателем колхоза, начальником районного управления сельского хозяйства, награжден орденами. Мама наша - Варвара Стефановна работала в колхозе.

- Как жилось в деревне в послевоенные годы, рассказывать не буду, об этом многие еще помнят. Скажу только, что в голодный 1947 год мы ходили в лог и собирали лист липы, который был прекрасной добавкой к хлебу. А по ранней весне мы ходили по огороду и выискивали замороженную картошку, которая перезимовала и кое-где была видна. Обут я был в бурки - матерчатые "валенки" на вате и бутсы. И вот, зайдя однажды на середину огорода, я попал, как в болото, в раскисший чернозем: бурки утонули в размороженной земле, нога вынималась из них, а бурки оставались в земле. Я плакал и не знал, что мне делать, ползком, по грязи пытался вырваться из этой "трясины". Эта картина детства до сих пор весьма отчетливо остается в памяти.

- И, очевидно, по старшинству, мне полагалось вести гусиное хозяйство. Гуси были прекрасным подспорьем в нашем хозяйстве, гусиный холодец на наш престольный праздник - Казанскую был фантастически привлекателен. С друзьями и приятелями мы гоняли гусей на жнивье, собирали там же колоски для дома, что тогда разрешалось после уборки хлеба. В стогах соломы играли в "хоронючки", иногда выскакивали из стога и бежали за лисой, которая тащила украденного гусенка. Лучшим считался тот, чьи гуси возвращались с жнивья с набившими зобами, значит, привес будет хорошим.

- Сейчас деревня живет другими настроениями. Хорошо, что еще живет. Многих хат уже нет, остались редкие старожилы. Замечательная соседка Зинаида Егоровна Алешина, Зина Полина, как ее звали в деревне по имени матери. Как прекрасно вспоминать о своем родовом "гнезде", о тете Поле, ее дочери Зине, которые очень много помогали нашей маме. Меня, кстати, звали Коля Варин, по имени мамы.

- И как же продолжался ваш трудовой путь?

- Начинал учиться в школе, которая тогда была в Булгаковке. Потом ее разрушили. Учился в школе на станции Льгом 1, куда приходилось ходить и в дождь, и в стужу, и в кромешную тьму, и в снежные метели, и в солнечные дни. А потом поступил в Курский техникум железнодорожного транспорта. Причем, с первого "захода" не набрал необходимого количества баллов, пришлось пытаться поступать во второй раз, что оказалось успешным.

Этот момент я подчеркиваю специально. Из нашего школьного окружения почти никто не решался ехать поступать в Москву, считалось это делом безнадежным, редко кто пробовал свои силы в Ленинграде и Харькове. Большинство поступали в техникумы, некоторые в Курск в мединститут и в педагогический институт. А какие у меня были знания по иностранному языку, расскажу на конкретном примере. Спрашивает меня учитель, я встаю, затрудняюсь с ответом. И вдруг слышу подсказку с задней парты. Это Гена Григорьев, который затем окончил в Курске мединститут и стал прекрасным хирургом, подсказывает: "Их вайс нихт". Я смело повторяю-отвечаю, сзади раздается хохот, а учитель говорит: "Садись, два". Мне трудно было сообразить, что "Их вайс нихт" в переводе с немецкого означает "Я не знаю".

Из языковых откровений запомнился мне еще один момент. Во время учебы в техникуме в Курске мне как-то довелось увидеть мужчину, который читал книжку для детей с подстрочным переводом. Я заглянул в книгу и оторопел, затем спросил: "И вы это понимаете?" Мужчина глянул на меня с снисходительно ответил: "А как же!"

 

НА МГИМОВСКОМ ОЛИМПЕ

Для чего это я так подробно рассказываю о своим "языковых способностях". Как замечают классики, все познается в сравнении. А сравнение таково, что через несколько лет я поступил в самый престижный тогда вуз Советского Союза - Московский государственный институт международных отношений (МГИМО) Министерства иностранных дел СССР на самый тогда престижный факультет - международные отношения. А произошло это таким образом.

После окончания техникума я поехал в город Ожерелье Московской области, где машинистом электровоза работал брат Миша. Работал я в энергоучастке, потому что специальность у меня была техник-энергетик. Ездили мы в краткие командировки по разным подстанциям, надо было ремонтировать технику. С нами ездил и инженер Валера Гохман. Мы не утруждали себя науками, после работы ходили на танцы в близлежащие деревни, иногда и выпивали. А Валера все корпел над Самоучителем английского языка. Это как-то меня заинтересовало, я поехал в Москву и в знаменитом магазине иностранной книги на Кузнецком мосту приобрел Самоучитель немецкого языка. А вскоре меня призвали в армию. Первый год я учился в школе авиационных механиков в Спасске-Дальнем (многие помнят песню "Штурмовые ночи Спасска, Волочаевские дни"). После ее окончания нас направили в авиационные полки в Группу советских войск в Германии. Так я оказался в гарнизоне Ютербог, что недалеко от Берлина. Еще два года службы так бы и пролетели, если бы не одно обстоятельство. У меня с собой был Самоучитель немецкого языка. И я очень прилежно его изучал. А в это время летчики, чтобы помочь солдатам, скинулись и купили нам телевизор. И мы могли смотреть программы ГДР на немецком языке!

Так выстраивалась логическая цепочка "случайностей"! Трудно даже предствить себе, но вскоре старшина стал брать меня с собой в качестве переводчика (!) во время посещений Ютербога. По окончании службы в армии разрешалось поступать в вузы. Я попытался в Московский институт иностранных языков имени Мориса Тореза, что тогда считалось немыслимой дерзостью. Но я недобрал баллов и мне сказали, что с этими "торезовскими" баллами меня сходу примут в пединститут в Калуге. Приехал в Калугу. И меня бы взяли, но в тот год в институте не было набора на немецкий язык! Я говорю: "Быть бы мне учителем немецкого языка в какой-нибудь российской глубинке!". Но ситуация сложилась иначе.

- И каким же образом, дорогой наш земляк?

- Как вы понимаете, после армии я пошел работать в подмосковный Ступино на машиностроительный завод электриком. А на следующий год вдруг решил поступать в знаменитый МГИМО, о котором рассказал мне один знакомый в Ожерелье. Готовился самостоятельно, никаких репетиторов не было, я даже и не думал о них, да и денег на них не было. И вот экзамены. Немецкий - отлично, история и география - отлично, сочинение - хорошо. Оставался русский устный. Я очень боялся этого экзамена, потому что сложно-сочиненное от сложно-подчиненного предложений мне было трудно отличить, не говоря о всяких там причастиях и деепричастиях. В итоге - три балла. Для производственников и "армейцев" в тот год проходной балл был 22, в который я и уложился. Ни до, ни после так успешно я никогда не сдавал экзамены.

- Что же было в престижных университетах?

- Много позже я узнал, что рядом со мной в языковой группе учились в основном те, кто окончил школу с золотой медалью, потому что они сдавали только один экзамен - по языку. А вообще в институте были дети партийной элиты. Насколько я знаю, из "глубинки" были дети не ниже первого секретаря обкома партии, детей вторых секретарей уже не встречал.

 

В ТАСС

- И куда же занесла вас судьба после окончания института?

- В институте я продолжил изучать немецкий язык, а еще и норвежский, который очень полюбил. И после окончания вуза в 1970 году меня распределили в Телеграфное агентство Советского Союза при Совете Министров СССР (знаменитый ТАСС). Как не в шутку замечали сокурсники, меня отправили "в ссылку". Потому что большинство моих сокурсников стали работать в МИД, в ЦК КПСС, в других суперсолидных учреждениях. Многие из них стали уже послами, есть заместители министра иностранных дел, доктора наук, профессора, некоторые из них уже преподают в нашем же МГИМО. В ТАСС я был распределен один. Достаточно сказать, что у нас был 21-й выпуск. Когда я пришел в редакцию стран Европы, мне сказали: "Ты первый за последние лет 20". У меня была определенная эйфория: студент 5-го курса престижного вуза, пришел на работу в агентство. Но очень быстро понял, что эту эйфорию надо забыть и начинать активно трудиться, осваивать новую профессию. Так я вскоре стал журналистом-международником.

Как я начинал жураналистом, так и остался в этом же звании. И никогда не считал, что я "в ссылке". Потому что работа в ТАСС значительно отличалась от работы в энергоучастке в Ожерелье и на машиностроительном заводе в Ступино. Более того, я искренне и горячо благодарю комиссию по распределению, которые мудро решили направить меня на журналистскую тропу. Мог ли я об этом мечтать!? Курский техникум железнодорожного транспорта, техник-энергетик и ТАСС, журналист-международник!

Вскоре, в 1973 году, меня направили в командировку в Норвегию. Предполагалось, что я буду на стажировке три месяца, а получилось - почти год. И первым из советских и русских журналистов я снова вернулся в "страну фиордов" ровно через 25 лет! Это тоже была длительная служебная командировка.

 

НА ПУТИ К ШАЛЯПИНУ

- Но каким образом вы вспомнили о Федоре Ивановиче Шаляпине?

- Это не менее интригующая история, чем с моим поступлением в МГИМО. В 1974 году я начал изучать еще и финский язык и через год меня направили на работу в Финляндию. Пять лет командировки пролетели незаметно. Не успел распаковать чемоданы, как мне снова предложили поехать в Хельсинки. Было это в 1983 году. Работал увлеченно на ТАСС. Об этом говорит и такой случай. Приезжает в Хельсинки мой сокурсник, встретились, "посидели", как полагается, он и говорит: "Что-нибудь собрал?" Я не понял. "Ну, для себя. Ты же находишься у первоисточника, что-нибудь успел уже собрать для кандидатской диссертации". Я не только не собирал, но и не старался собрать. Мне это было неинтересно! А мой сокурсник стад доктором наук, профессором, преподает в МГИМО.

- Так, давайте не отходить от темы, каким образом появился интерес к Федору Ивановичу Шаляпину?

- С чего начинается рабочий день журналиста - с прочтения газет. И вот в крупнейшей газете Финляндии "Хельсингин саномат" в 1984 году я прочила статью, что Жоржу де Годзинскому исполнилось 70 лет. В статье было одном предложение, которое меня заинтересовало: "Годзинский в 1936 году был аккомпаниатором Шаляпина во время поездки в Японию и Китай". Я взял это на заметку: надо бы встретиться с Годзинским и написать сообщение. Но это же кульутра! Если бы я за все мои годы работы за рубежом не написал бы ни одной заметки о культуре, ничего бы не случилось. Начальство за это не ругает! Мой имидж нисколько бы не упал! Собственно, так и работают иностранные журналисты в России. Они практически ничего не пишут о культуре нашей страны. И ни один волос с их умудренных голов не падает, потому что все они зациклены на политике и немного экономике. И эти материалы от них требует их начальство.

- А вы, значит, ушли в сторону от наезженных журналистских троп?

- Виноват! Каюсь! Так вот и произошло. Стыдно сейчас говорить, но эта "политическая зашоренность" привела к тому, что я не побежал сразу к Годзинскому, а все ожидал, когда у меня появится "окно", то есть свободное время. Но, как известно, у журналиста не бывает свободного времени. Так я выбрался на встречу к Годзинскому только в 1986 году.

Звоню ему, начинаем говорить на финском. А он меня "осаживает": "Давайте перейдем на русский, так будет логично". Вкратце скажу, что Георгий Францевич, как он просил себя называть в общении с русскими, родился в Петербурге в 1914 году. Здесь я уже должен как бы пересказывать мою книгу "Федор Шаляпин в Японии и Китае", а это более 300 страниц. Но для журнала только упомяну, что в 6-летнем возрасте он со своим родителями - в 1920 году по льду Ладожского озера ушел в Финляндию. Мальчик был очень талантливый, стал учиться в консерватории имени Яна Сибелиуса.

И вот, представьте себе такую историю. 1935 год, с гастролями в Финляндию приезжает Шаляпин, всемирно известному маэстро шел 63-й год. А никому неизвестному концертмейстеру, который подрабатывал в Финской опере, - Годзинскому - всего 21. Но он "взял" Шаляпина своим талантом, о чем я рассказываю в книге. И еще интрига: через три недели Шаляпин должен ехать на полугодовые гастроли в Японию и Китай, но у него не было аккомпаниатора! И Годзинский демонстрирует Шаляпину свое мастерство, и они едут на целых полгода работать вместе.

- И вы это слышите от первоисточника, от самого мастера, который работал с Шаляпиным?

- Да, Наталья Филипповна! В этом-то и фишка, как сейчас говорят в молодежных кругах! Это было настоящее открытие! И оно меня увлекло. Вот к этому у меня и проявился интерес. Написал сообщение, затем очерк, затем многочасовые беседы с Годзинским. По возвращении в Москву - работа в архивах, встречи с интересными людьми. И представьте, невероятное: в России я встречаю людей, которые были на концертах Шаляпина в Шанхае в 1936 году! Я знакомлюсь и вступаю в переписку с пианисткой из Новосибирска, которая бала на всех ПЯТИ (!) концертах Шаляпина в Токио! Более того, она была все пять вечеров после концертов в компании Шаляпина и его друзей! Это ли не находки.

- Так вы подбирались к своей книге?

- Да, я был на пути. Но никаких заказов, договоров с издательствами, как тогда было принято, у меня не было. Я просто писал. Как пел один поэт: "Каждый пишет, что он слышит". Но, опять же трудно себе представить, писал я сразу три книги. Одну о Шаляпине на Дальнем Востоке, вторую о Шаляпине в Скандинавии, третью - о "Финском Шаляпине" - выдающемся финском басе Мартти Талвеле. И предполагал, что первая моя публикация будет о Шаляпине в странах Северной Европы.

- А как получилось на самом деле?

- Получилось так, что первая книга оказалась "Федор Шаляпин в Японии и Китае". Издательства сейчас не проявляют интереса к такой литературе. Говорят: "Это книга для узких специалистов", при этом, конечно, подразумевается, что книга не будет иметь коммерческого успеха. Я работал тогда корреспондентом ТАСС в Норвегии и решил издать книгу на собственные средства. Вышла она в 2002 году в издательстве Института мировой литературы Российской Академии наук. Тиражом 1500 экземпляров. По отзывам читателей, специалистов книга получилась классная. Но вот с ее распространением тоже были проблемы, поэтому многие отправил в библиотеки, театры, музеи, консерватории...

Когда была готова рукопись второй моей книги - "По скандинавскому следу Шаляпина" - повторилась та же история. На мои обращения в издательства слышал один и тот же ответ: "У нас нет интереса к этой книге. Почему "Шаляпин в Скандинавии", это очень узко, кому это надо?!" Издательства опять же не были уверены, что они будут иметь доход от этой книги. А я писал опять же без всяких заказов и договоров, писал, потому что мне нравилось быть первооткрывателем, первопроходцем. Двадцать лет ушло на сбор и обработку материалов, сделаны уникальные открытия.

В книге "По скандинавскому следу Шаляпина" рассказываю о гастролях Шаляпина в Финляндии, Швеции, Дании и Норвегии. Я очень благодарен спонсору ОАО "Новинский бульвар, 31" и Межрегиаональному Шаляпинскому центру, которые помогли мне в решении данного вопроса.

Затем вышла и книга о "Финском Шаляпине" - Мартти Талвеле.

- Николай Иванович, как говорится, традиционный вопрос: какие планы на будущее?

- Планы простые: хотелось бы продолжить работу по этой теме. Шаляпин уехал из России в 1922 году, жил и творил на Западе, в своем "гнезде" - в Париже до 1938 года. Этот 16-летний зарубежный период творчества великого русского певца практически остается не исследованным. Моя первая книга - первая в мире об этом периоде. Надеюсь, вторая еще больше расширяет познание об этом зарубежном периоде Шаляпина. Есть еще и много других "белых пятен" в биографии певца, которые я постарался как-то "закрасить". Вышли книги "Федор Шаляпин: от Казани до Стокгольма" (Шаляпин в Швеции). По этой книге удалось сделать документальный фильм. Еще есть "Федор Шаляпин на Балканах. Триумф в Сербии и Хорватии", "Федор Шаляпин в Австралии и Новой Зеландии". Удалось издать дневниковые записи Жоржа де Годзинского о его поездке с Шаляпинам: "Жорж де Годзинский: С Шаляпиным полгода и всю жизнь". В день рождения артиста - 13 февраля 2017 года вышла моя книга "Марина - дочь Ф.И. Шаляпина".

Хотелось бы продолжить эту серию.

Что интересно, есть читатели моих книга далеко от Балашихи, например в Приморском крае. В городе Лесозаводске живет Мышко Нэлли Францевна, ей идет 85-й год. Но она вся в культуре, я бы так сказал. Когда узнала о моих книгах, о Балашихе, обратилась к губернатору Московской области Андрею Юрьевичу Воробьеву с просьбой посодействовать, чтобы достойно было отмечено 145-летие со дня рождения Ф.И. Шаляпина в феврале 2018 года. И это обращение Нэлли Францевны было поддержано на таком высоком уровне. Вот сейчас мы как раз и обсуждаем этот вопрос. Будем надеяться, что все получится.

Николай Иванович, благодарю вас за содержательную беседу. Желаю доброго здоровья. До встречи на вечере, посвящённом юбилею Ф.Шаляпина.

 

Беседу вела Наталия Крылова, учёный секретарь МБУК "ЦБС"

Декабрь 2017. Балашиха.

 

На Главную